Завоевание Мексики. У. Прескотт
В начале шестнадцатого века Испания занимала самое заметное место среди европейских государств. Многочисленные королевства, на которые она так долго была разделена, слились и укрепились в одну прочную монархию. Владычество мусульман, тяготевшее над нею почти восемь столетий, было уничтожено. Народ пользовался преимуществом представительной политической системы; домашнее спокойствие было упрочено; общественный кредит установлен; торговля, мануфактурная промышленность и даже изящные искусства начали процветать. Сила оружия гарантировала Испании безопасность от внешних врагов. Владычество ее широко распространилось в Европе и Африке, а открытый Новый Свет вливал в ее сокровищницы несметные богатства и предоставил неограниченное поле для благородной предприимчивости.
Нашим современникам, уже с самого детства знакомым с отдаленнейшими частями земного шара, сложно вообразить себе чувства людей, живших в шестнадцатом столетии. Страшная таинственность, так долго облекавшая своим покровом неизмеримые пустыни океана, была рассеяна. Океан уже не был наполнен ужасающими неведомым призраками, как в то время, когда Колумб смело пускался в путь по его мрачным и непознанным водам. Новый и великолепный мир был открыт; но точное местонахождение его, протяженность, история, был ли он островом или материком — обо всем этом имелось тогда самое смутное представление. Многие по неведению слепо следовали заблуждению, в которое великий адмирал был вовлечен своими учеными расчетами, — что новооткрытые страны составляли часть Азии; мореход, направляя свою каравеллу среди Багамских островов или через Карибское море, воображал, что вдыхает роскошные ароматы островов Пряностей в Индийском океане. Таким образом всякое новое открытие, истолкованное этим укоренившимся предубеждением, только подтверждало ошибочные понятия, или, по крайней мере, прибавляло новых недоразумений.
Под влиянием рыцарского духа предприимчивости открытия распространились в начале царствования Карла V от Гондурасского залива, вдоль извилистых берегов Дарьена и материка Южной Америки, до Ла Платы. Громадная преграда Панамского перешейка была пройдена, и Тихий океан открыт Васко Нуньесом де Бальбоа, знаменитейшим после Колумба из всех доблестных «рыцарей океана». Багамские и Карибские острова были изведаны, так же как полуостров Флорида на северном материке. К этому последнему пункту прибыл Себастьян Кабот, спускаясь вдоль берега из Лабрадора в 1497 году. Таким образом, перед 1518 годом, когда начинается наша история, восточные берега обоих великих материков были уже известны почти по всему протяжению. Прибрежья обширного Мексиканского залива, вдающиеся далеко вглубь суши, были, однако, еще скрыты от взоров мореплавателей, вместе с богатыми государствами, которые находились за ними. Теперь настало время и для их исследования.
Из открытых испанцами островов важнейшим был Куба; но на нем при жизни Колумба не делали попыток колонизации; сам он, пройдя вдоль всего южного берега этого острова, умер с убеждением, что остров составляет часть материка. Наконец, в 1511 году Диего, сын и преемник великого «адмирала», имевший резиденцию в Эспаньоле, обнаружил, что золотые рудники этого острова уже истощились, а потому предложил правительству занять соседний остров Кубу, или Фернандину, как его окрестили в честь испанского монарха. Он приготовил для завоевания небольшой военный отряд, командование которым поручил дону Диего Веласкесу, человеку — по описанию одного современника — «опытному в военном деле, так как он прослужил семнадцать лет в европейских войнах, честному, знаменитому по рождению и репутации, жадному к славе, а еще больше к деньгам». Портрет этот был набросан явно не беспристрастною рукой.
Веласкес, или скорее, помощник его Нарваэс, взявшийся пройти по всему острову, не встретил почти никакого сопротивления со стороны жителей, принадлежавших к одному племени с мирными обитателями Эспаньолы. Завоевание Кубы, при милосердном посредничестве Лас Касаса, «Покровителя индейцев», свершилось без большого кровопролития. Один только туземный вождь, по имени Гадуэй, бежавший из Санто-Доминго, чтобы избавиться от притеснений испанцев, возглавил отчаянное сопротивление, за что Веласкес присудил сжечь его живого. Этот самый вождь дал достопамятный ответ, который был красноречивее целых томов укоров. Когда его, привязанного к костру, убеждали принять христианскую веру и тем открыть душе своей доступ на небеса, он спросил, будут ли там белые. Получив утвердительный ответ, он воскликнул: «Так я не хочу быть христианином, чтобы не попасть туда, где должен встретить таких жестоких людей!»
После завоевания Кубы Веласкес, назначенный губернатором, принял деятельные меры для устройства благосостояния острова. Он основал несколько колоний, которым дал имена, сохранившиеся и теперь, и сделал Сантьяго, на юго-восточной оконечности, резиденцией правительства. Он привлек туда переселенцев щедрой раздачей земель и невольников, поощрял их к обрабатыванию земли, и обратил особенное внимание на сахарный тростник, который впоследствии сделался предметом такой выгодной торговли. Максимальное внимание он уделил разработке золотых рудников, которые обещали принести на Кубе гораздо больше прибыли, чем на Эспаньоле. Дела управления не мешали ему, однако, смотреть жадными глазами на открытия, прямо сейчас разворачивающиеся на материке, и он жаждал случая предпринять одну из таких золотых экспедиций. Случай к этому вскоре представился.